Конечно же, Розалия не упустила случая упрекнуть в опоздании. Слов не было, но чего стоило хмурое выражение на ее лице и обвиняющая вертикальная морщинка над переносицей. Темное платье строгого покроя, собранные на затылке волосы - немного фантазии и вспоминается учительница, образ которой не смогли стереть годы. Уильям снова огорчает своих родителей и позорит весь округ.
- Милейшая Розалия, - повесив прогулочную трость и положив принесенный сверток, начал вдохновенно каяться Уильям. Про себя он называл ее по-разному - от "испанской розы" до "глупой курицы"... Впрочем, "до" было всего пару раз, когда случались совсем уж неумные поступки. За шестнадцать лет службы, право, совсем мало, ведь характер Уильяма тоже небезупречен. Пока она выучила все его привычки и предпочтения, прошло столько времени.
- Милейшая Розалия, прошу великодушнейше простить старого дурака. Я не должен был заставлять тебя волноваться.
- Сеньор задержался на прогулке. Теперь придется ужин подогревать, - немного смягчившись, пожаловалась Розалия. Однако же, обвиняющая складка разгладилась и исчезла, подтверждая старую истину про повинную голову.
- Этим старый дурак только наказал сам себя. Чем ты порадуешь сегодня?
Чай он попросил подать в кабинет.
- Розалия, ты не принесешь мне шкатулку? Я оставил ее где-то внизу.
Сегодня рекомендации докторов настолько перевыполнены, что приходится остановиться и перевести дух на середине лестницы. Да, почти все время он проводил на втором этаже, где располагались кабинет с небольшой, но ценной по содержанию библиотекой и спальня. Сколько лет тому минуло, как его прекрасный ангел вернулся на небо - восемнадцать?
В кабинет неслышно зашла Розалия, бережно положила бумажный сверток рядом с подносом и замерла.
- Мне дали подсказку, и я сегодня попал на распродажу чужого имущества, - сказал Уильям, разворачивая небольшую шкатулку темно-коричневого цвета. Местами лак облупился, покрылся трещинами и царапинками, простая защелка из потемневшего металла и крышка с незатейливым орнаментом тоже не красили покупку.
- Сеньор купил старую коробочку? - вежливо поинтересовалась Розалия, не находя ничего особенного.
- Нет, я приобрел историю, - ответил Уильям и с благоговением поднял крышку.
Шкатулка была доверху полна пожелтевших бумаг - много-много втрое-вчетверо сложенных исписанных листов.
- Розалия, ты будешь со мной спорить, говорить о нарушении правил приличия, но это любовные письма, - Уильям приподнял верхний листок за уголок.
- Сеньор купил чьи-то письма? Это грех, большой грех - читать чужие письма! - воскликнула служанка.
- Розалия, это очень старая история, люди уже давно умерли, и о них никто не помнит. Правда, какой-то газетчик тоже хотел приобрести письма, но я дал лучшую цену.
Уильям затронул щекотливую тему. Денежный вопрос очень волновал служанку, с малых лет столкнувшуюся с нищетой и всеми сопутствующими проблемами. Казалось бы, прошло немало лет, но она до сих пор не на шутку волнуется за его финансовое состояние. Если сеньор после всех своих необдуманных трат разорится и не сможет ей платить, Розалия снова...
- Розалия, снова ты переживаешь понапрасну. Посмотри, ты видишь конверты от писем? Я купил их целиком, а теперь конвертов нет. Сделано это по двум причинам; во-первых, я не хотел знать лишнего о людях, поскольку меня заинтересовала история как таковая, без четко обозначенных ее участников. Без адресов, дат и фамилий. Что можно почерпнуть непосредственно из писем? Милая... Гм, милая Лили, - Уильям перевернул лист, - И некий Р. Может быть, Роберт. Лили и Роберт. Или Родригес?
Розалия шутку не подхватила. Она еще раз оценивающе посмотрела на шкатулку и наполнявшие ее листки - сколько может стоить ЭТО? Кабы герцог признавался в любви графине какой, но это явно не тот случай. И все же она спросила:
- А во-вторых? Сеньор сказал: "Две причины".
- Почему я задержался с прогулки? Ты, верно, помнишь Нортвуда, который магазин у площади держит. Мне известно, что он знаком со всякими собирателями древностей и разных диковин. Вот и подумал, что конверты со старыми марками для него представляют интерес. Есть, Розалия, и до почтовых марок свои любители. Нортвуд радовался как ребенок. Можно сказать, что я вернул потраченные деньги.
Розалию объяснение устроило, и опасения ее были развеяны. В самом деле, не станет же она спрашивать Нортвуда, который только ради старой дружбы пообещал продать марки кому-нибудь. Если быть точным, то даже постараться продать.
Массивные настенные часы в гостиной три раза пробили четверть часа. Служанка постучала в дверь кабинета, чтобы получить последние указания. Уильям сидел за письменным столом и при свете настольной лампы внимательно читал очередное любовное послание.
- Просто чудо, Розалия. Ты не представляешь себе, какую радость это мне доставляет! - произнес он. Встретив неодобрительное молчание, попробовал объясниться.
- Это все равно что прекраснейшая картина для ценителя живописи! Это, если угодно, подлинное искусство, свободное от суеты и расчета. Чистые эмоции, квинтэссенция человеческой радости, переполняющей любящее сердце и воплощенная в самых поразительных фразах. Человек бесконечно рад возможности донести свои мысли до любимого сердца. Как много надежды можно вместить в слова, Розалия.
- Сеньор должен Розалию извинить, но ей надо согласовывать меню на завтра.
Уильям улыбнулся и снял очки.
За завтраком тема была продолжена в другом ключе.
- В сущности, как мало я знаю о женском сердце. Розалия, ты не поверишь, но я насчитал шестьдесят писем к Лили. Прочитал едва ли десяток из них, но зато бегло проглядел все. Ни одного письма от кого-то другого, все подписаны литерой "Р" и все адресованы неприступной Лилианне. Мне стало очень жаль Роберта, и я даже попытался представить себе, что именно послужило непреодолимой преградой. Если только предположить, что Лили была несвободна, но в пользу этого ничего не говорит. До сих пор я даже намека не встретил. Или Роберт был уродлив или покалечен? - Уильям словно размышлял вслух, но на самом деле расставил ловушку и ожидал неосторожного движения.
- Сеньор, Розалия думает, что он мог быть беден, слишком беден для прекрасной Лили.
- Я так не думаю. По своему положению и достатку Роберт не уступал своей возлюбленной. Он получил хорошее образование, пользовался недешевой бумагой с фамильным гербом - он не был бедным, тому есть еще десятки подтверждений в тексте.
- Молодые люди часто шутят с чувствами. А многие готовы на глупости, если поспорят с товарищами.
- Не думаю, что он из таких. Роберт вызывает у меня уважение.
- Да, сеньор. Розалия тоже могла бы назваться герцогиней в записке с любовью и устроить свидание.
- Ты не доверяешь Роберту? Прости мою бестактность, но начнем с того, что ты не настолько знаешь язык и грамоту. Впрочем, это сути не меняет. Врал Роберт или искренне любил, душа Лилианны для меня загадка.
И снова содержимое шкатулки заняло все внимание Уильяма и все его свободное время. Кабинета он не покидал.
Обед прошел на удивление спокойно, но Уильям все же не выдержал и за послеобеденным кофе разразился очередной тирадой.
- Как ужасающе мало в мире, милая Розалия, историй настоящей любви. Все персонажи известны, судьбы заучены, их можно пересчитать по пальцам. И мне выпала удача найти еще одну. Если растиражировать эту историю, можно запросто озолотиться, потому что нынешние времена очень бедны по части человеческой искренности и сильных бескорыстных чувств. Я бы даже назвал это памятником ушедшей эпохе, величию минувших дней.
- Розалия думает, Роберт не любил бы так красавицу Лили, если бы она ответила ему согласно.
- Это очень умное и ценное замечание, милая Розалия. Тогда мир получил бы какую-нибудь другую историю, но уже не настолько волнующую. Пожалуй, я сегодня пропущу прогулку, поскольку не вполне оправился после вчерашней.
Не прошло и двадцати минут, как тишину дома разрезали громкие крики. Это Уильям из кабинета звал Розалию. Служанка переполошилась, схватила из шкафчика пузырек с лекарством и побежала на второй этаж. Но ее сеньор сидел за столом, обняв руками голову и жаловался не на здоровье.
- Розалия, я осел. Я доверчиво позволил себя обмануть! Осел и только.
Убедившись, что для тревоги повода нет, служанка спросила первое, что пришло на ум:
- Сеньор выпьет чаю?
Уильям хитро посмотрел на нее.
- Спасибо, милая Розалия. А что, по-моему сегодня довольно прохладный день. Не затопить ли нам камин?
- Принести сеньору плед? - встревожилась Розалия.
- Нет, только камин. Я хочу кое-что сжечь, - объявил Уильям и начал собирать письма в шкатулку.
- Письма?
- Розалия, ты разбираешься в спорте? В технике?
- Сеньор, Розалия не понимает...
Уильям закрыл шкатулку, с видимым усилием поднялся и вышел из-за стола. В руке его осталось два или три листка.
- Я знаю, что не разбираешься. Для тебя, Лилианны или любой другой нормальной женщины это просто не нужно. Образование, медицина, искусство, кулинария - здесь Ваша территория, но что касается цифр, точности, законов и сложных механизмов... Эх, Лили, как же Роберт меня разочаровал. Розалия, ты слышала про камин? Похоже, памятник эпохе требует небольшой доработки.
|
