Мужчина спрыгнул на бетонный пол - под рифленой подошвой скрипнули мелкие камешки и стекло - и огляделся.

Помещение было довольно большим, здесь раньше вполне мог быть цех или какой-нибудь склад. Кирпичные с потеками стены поднимались метра на четыре, под потолком из плит были протянуты две гирлянды с лампочками. Электрический кабель с обгоревшей изоляцией едва заметно раскачивался беспомощным обрывком. В полу отчетливо были различимы несколько металлических прямоугольников со следами сварки - здесь когда-то что-то было.

Свет попадал только сквозь окна. Их было три - большие, но с полностью выбитыми стеклами или же с торчащими острыми языками осколков, благодаря чему здесь постоянно бродил легкий ветер. Это движение воздуха было заметно и по перемещению сухих листьев и мелкого мусора, словно кто-то невидимый старался постоянно напоминать о своем существовании.

И конечно за окнами шумели деревья. За последние годы лес подступил почти вплотную, и молодые клены и березы без помех расселились по эту сторону высокого ограждения. Асфальтовые дорожки постарели, покрылись трещинами от пробивающегося молодняка и протянувшихся у самой поверхности корней, а в разломах сразу же повылезала нахальная однолетняя зелень, спешащая вырасти, отцвести и размножиться.

Природа медленно, но верно отвоевывала свое. "Еще немного - лет двадцать? пятьдесят? - и оно рухнет", - подумал мужчина, - "Кладка размывается дождями и однажды не удержит тяжелые плиты".

Мужчина был одет в куртку и брюки пятнистого сине-зеленого цвета цвета из прочной ткани, на правом плече висел полупустой рюкзак. Брючины были заправлены в высокие ботинки с толстой подошвой; в таких ходят военные и желающие походить на военных, а также те, кто действительно оценил их удобство.

И лицо - он как-будто постоянно ожидал опасности, нападения и старался услышать, увидеть, угадать на мгновение раньше. Взгляд его нигде не задерживался долго, постоянно фиксируя разные детали и перебегая на следующие. Двигался он уверенно, производя при этом минимум шума. В правой руке у него был выключенный фонарик - длинный и черный, не из простых и дешевых моделей.

Осторожными шагами он подошел к двум дверям, оглянулся назад и выбрал ту, на которой белело рукописное "ОН-25". За ней угадывался во мраке коридор, неожиданно быстро оканчивающийся полуоткрытой металлической дверью. За ней - еще одна, с бороздами и длинными царапинами, висящая на петле . Пяток шагов - крохотная площадка - лестница. Пролеты уходят вниз, в темноту и на свет, наверх. Мужчина поднялся на два пролета и очутился в длинном коридоре.

По левую руку были окна, по правую оказались двери, снова деревянные, открытые или с вывороченными замками. И уже около первой двери мужчина обнаружел кое-что, очень его заинтересовавшее, он даже присел и внимательно рассмотрел находку. Это была выборочно обглоданная косточка некрупного, если можно судить, зверька. Отбросив ее носком ботинка в сторону, мужчина собрался было заглянуть в первую дверь, но в тот момент, когда его рука уже легла на ручку, раздался хрипловатый голос:
- Стой, чужак.

Мужчина застыл на месте. Медленно он убрал руку и начал поворачивать голову, на что голос немедленно отреагировал:
- Не поворачивайся. Убирайся.

И раздался негромкий, но отчетливый щелчок взводимого курка.

И словно все поменялось в мире, щелчок этот по-другому расставил акценты. Мужчина, вздрогнув, отвернулся и медленно поднял руки на уровень плеч, а после спросил:
- Почему?
- Не поворачивайся. Не задавай дурацких вопросов. Тебе нечего здесь искать.

Мужчина подумал мгновение и возразил:
- Есть.
- Что?
- Я имею права на эти сооружения. Это Вы здесь явно лишний.
Последовала пауза, очевидно его оппонент с оружием немного опешил, но скоро нашелся:
- Это все ничье, брошенное государством. И против моего ружья у тебя нету прав.
- Я выкупил землю и все постройки на ней. Но готов рассмотреть Вашу ситуацию отдельно и найти приемлемое решение.
- Самым правильным будет сейчас пальнуть в тебя и закидать в кустах ветками. Хозяин нашелся!
Переступив с ноги на ногу, мужчина ответил, стараясь говорить убедительно:
- Нет. Меня хватятся очень скоро. А Вам все равно здесь жизни не будет. Мы должны договориться.

Договорив, он кинул быстрый взгляд направо, в начало коридора, успев там заметить высокого старика в плаще с ружьем в руках. К тому же, ему показалось, что у старика что-то не в порядке с лицом. Мужчина ожидал какой-либо реакции на нарушающий запрет взгляд, но ее не последовало. Вместо этого голос проговорил сокрушенно, потеряв всю жесткость:
- Мне нельзя отсюда уходить, мне нельзя к людям.
- Почему? - и мужчина осмелился еще раз посмотреть. Так и есть, у старика черная повязка на левом глазу. И борода мелкими седыми колечками. А вообще - высокий и суховатый, но вполне еще сильный старик.
- Проклятье на мне, - отозвался голос.
- Я не верю в проклятья, - сказал мужчина и сунул руку в карман. Другую, державшую фонарик, осторожно опустил вниз. И опять повернул голову; ствол ружья уже не смотрел на него, а был опущен вниз. Старик как-то на глазах сгорбился и даже как-будто стал ниже ростом. Покачивая головой, он пробормотал:
- Столько лет я не разговаривал с человеком. Столько долгих лет... Я все время говорю только с собой, я даже успел забыть, каково это.
- А как же Вы живете здесь?
- Промышляю помаленьку. Бью вот зверя, вымениваю у деревенских на то, что мне нужно. Им шкуры или мясо, для меня соль, сухари, спички. Издалека только людей вижу, мальчишки прибегают в условленное место и меняют товар. А поговорить не с кем. Сам поселился вдали от людей, для их же спокойствия. Сюда уже давно не суются, растащили все ценное давным-давно.
- Так Вам, может, к врачу надо? В таком возрасте надо постоянно показываться врачу. Давайте, я познакомлю Вас со своими товарищами, - мужчина сделал маленький шаг к старику, не прекращая говорить. Увидев, что тот никак не реагирует, продолжил идти, - Вы увидите, что мы никакие не разбойники...
- Да, - согласился старик и развернулся в сторону лестницы, - И бумаги свои мне покажешь. Чтоб по закону все было, с печатью где полагается.
- Договорились, - произнес мужчина, сделал последний шаг и взмахнул рукой с фонариком. Сверкнула маленькая молния, и старик мешком осел на пол. Ружье со стуком упало рядом.

- Договорились, - повторил мужчина и спрятал фонарик-шокер. Потом снял ремни - новехонький у себя и затертый у старика, и связал ему руки и ноги. Немного повозившись, подтащил к стене и облокотил, придав бесчувственному телу полусидячее положение.
Когда старик очнулся, его собственное ружье смотрело на него, а мужчина сидел напротив на корточках и улыбался. Старик от ярости потемнел лицом, а его единственный глаз, который и так по-кошачьи отцвечивал зеленым, теперь и вовсе ярко заблестел.
- Это ты зря, гад. Да я тебя за такое... Я тебе устрою!..
- Не грози, дед. Не шуми-то в холостую.

Мужчина достал из рюкзака связку сухих желтоватых стеблей с мелкими красными камешками на нитках и надел себе на шею. После этого прицепил на куртку пару обыкновенных булавок.
- Ученый, гад. Не поможет! - задыхаясь, бросил старик.
- Я ученый - это ты угадал, - рассмеялся мужчина, - Только в другом ошибся, дед. Непременно поможет. И что сказать надо, объяснили. И куда булавки потом деть, научили. Спасибо ведьме уважаемой, а я уж науку помню.

- Каково это, дед, - жить с дурным глазом? Знать, что один твой взгляд приносит окружающим зло и способен даже убивать? Молчишь? А я ведь тебя долго искал. И документы на тебя нашел. Как операцию тебе на глаз сделали в юном возрасте, чтоб зрения не лишился. А вышло, что потом двух братьев по глупости потерял. Или знал о своем даре? Молчишь. Жаль, кудесник тот помер, что глаз тебе подарил. Не зыркай так, не буду я убивать тебя. Мне только глаз твой второй очень нужен. Я ради этого все окрестности исходил. А потом вдруг догадался, что здесь тебя искать следует. Служил ты здесь по молодости, а теперь видишь, как обернулось. Поразвалили, растащили. Не трепыхайся, я сперва посмотрю на него...
Старик напрягся и замер, а мужчина тем временем, навалившись и блокируя всякую попытку пошевелиться, с трепетом стянул повязку с глаза. И отшатнулся в ужасе! В это же мгновение старик извернулся, ловко вытащил руку из-под себя и схватил лежащий на рюкзаке фонарик-шокер. Молния сверкнула во второй раз, и чужака отбросило назад. Он не потерял сознание, но все еще не мог оправиться от увиденного. Рука его дернулась и случайно наткнулась на ложе.

Мужчина секунду смотрел на ружье, потом подтянул его к себе, поднял и нацелился на старика.
- Не знаю, кто успел меня опередить, дед. Но я это узнаю, - отрывисто сказал мужчина.
- Узнаешь, - кивнул старик и опустил повязку, пряча под ней пустую глазницу и уродливые шрамы, - Ты сперва на ствол посмотри, понюхай. Порохом пахнет? И не должно пахнуть. Зачем мне ружье заряжать, скажи? Все про меня вызнал, а то, что я, охотник большой, столько лет патронов не вымениваю, не узнал. Теперь я говорю, а ты молчишь. Или язык отнялся? Сначала должны ноги отняться. Да не дергайся ты, бесполезно теперь...

Старик поднялся на ноги и озорно подмигнул:
- Ведьма твоя-то, поди, высокая была, рыжеволосая. Огонь-баба, да? Опередила тебя, это верно. Только на беду свою - ошиблась она, что там уж было понаписано про дурной глаз в ее ведьминских книгах. А я маху не дал, лишил ее амулета и жизни. Глазом вернее даже, чем ружьем выходит. Так что не переживай, свидишься с ведьмой рыжей, в одной шахте лежать будете. И если кто из друзей-товарищей твоих объявится... Что ж, - старик развел руками. В солнечном свете его единственный глаз светился почти желтым.

- Милости просим, как говорится. За всеми присмотрю.