|
| Гнездо Пересмешника | ||||
|
|
|
|
|
||
(они же - истории о РАдиослушателях)
Посвящаю всем обделенным теплом,
в том числе, теплом "Алау".
Да пребудет всегда улыбка на Вашем лице,
да не покинет Вас хорошее настроение.
"Не бранитесь, херувимы,
Не грусти, господь, нас - больше.
Проживем мы злые зимы,
Станем краше, станем тоньше".
[DDT, "Интервью"]
01. Партизане - народ незаметный.
11-27-1999
Занесла меня моя нелегкая журналистская тропа в глухие дебри местной разновидности тайги. С трудом форсируя необъятные сугробы, я на все
лады материл своего редактора, которому вздумалось раздобыть статью о
глухарях. Токуют они там или чего еще, только машина редакционная очень быстро заглохла; для вида заглянув в подкапотное пространство,
водитель пообещал встречу нового тысячелетия организовать по всем правилам, раздобыв пару фужеров тормозной жидкости. Мне совсем не улыбалось
торчать где-то в глухом лесу, когда все прогрессивное человечество пользуется благами цивилизации. Это я про радио Алау, конечно. Водитель
в этом отношении оказался черствым и непонятливым; он мерзко пошутил насчет того, что теперь с пониманием относится к каннибализму.
Вот почему я без сожаления расстался с ним, пожертвовав обещанный мне фужер и забрав на всякий случай командировочное удостоверение. Солнце
уже спешило покинуть небосвод, а я все еще не видел никаких признаков жизни в этом ледяном и пустынном лесу.
02. Партизане - народ смекалистый.
Я давно уже потерял всякие ориентиры, поскольку последние несколько
часов шел исключительно по направлению к солнцу, совершенно упустив из виду его собственное движение. На душе скребли, если не сказать чего
больше, кошки, настроение упало до отметки "истерика", и тут я впервые в жизни оторвался от земли. Хотя как посмотреть, может быть, вернее
будет сказать, что земля сама ушла из-под ног. Я не успел насладиться мгновениями полета, потому что приземление последовало незамедлительно.
Ощупав доступные для осмотра части тела, пришел к выводу, что Путлицеровскую премию я все еще могу заработать. До сего момента у
меня все никак руки не доходили и было бы очень обидно, если бы вдруг их не стало. Воспрянул духом, ибо открылась мне бездна черная - "что
могло бы быть, если..."; стал осматриваться. Яма как яма, в одной побывал, незачем исследовать другие, считай - видел их все. До желанного
верха и гаснущего в последних лучах светила леса дотянуться самостоятельно невозможно. Теперь понятен стал смысл выражения "руки коротки".
Внезапно на фоне темнеющего неба возникла физиономия. Не знаю, чего ожидала увидеть она, так как сам уронил челюсть в немом удивлении.
"А ты говорил - лось !" - разочарованно протянула бородатая физиономия и исчезла. Я меж тем подобрал и вставил выпавшую челюсть.
03. Партизане - народ недоверчивый.
Вытащили меня не так, как собирались ожидаемого лося. Когда меня с
помощью неприличных слов и нечеловеческих усилий двух незнакомцев вернули на поверхность земли из звериной ловушки, я, переведя дух,
поинтересовался, как же они в таком случае собирались извлекать целого лося, который по всем параметрам превосходит меня и,кроме того, обычно не
помогает. Незнакомые бородачи посмеялись от души моему вопросу и объяснили, вытирая по очереди пот с лица, что лосей они извлекают в
несколько приемов. Правда, как я позже выяснил, ни одного лося до сего момента им так и не попалось. Поглядев друг на друга, незнакомцы
приняли настороженный вид; один из них спросил меня, вдруг сделавшись грубым - какого черта я делаю в лесу ? Я извлек припасенное удостоверение
и начал свой долгий рассказ, включая в него ненормативную лексику, когда упоминал редактора и ненавистных мне глухарей. На брань и
все остальное они не обратили внимания, пристально посмотрели сначала на удостоверение, потом друг на друга и снова спросили меня, перебив
на очередном ругательном полуслове. Вопрос они слегка скорректировали: какого черта я делаю в ИХ лесу ? На такое ответить было несколько
труднее, потому что виноват был водитель, а его поблизости не было. Я развел руками и, чтобы увести разговор в сторону, стал усиленно клацать зубами.
04. Партизане - народ честный.
Посовещавшись между собой, незнакомцы решили отвести меня к своему главному, чтобы он сам вынес решение. "Ответственность - слишком тяжкий
груз", - обрадовался я. Меня повели какой-то свежепротоптанной тропой, причем я шел посередине и старался наступать в чужие следы.
Холод почти не ощущался, но что было гораздо хуже - тепла не было нигде. Я с уважением и завистью смотрел на добротное обмундирование своих
спасителей: унты у одного и валенки у второго, стандартные армейские ватники, защищающие, по слухам, не только от мороза, но и от радиации.
Завершали их наряд шапки-ушанки, причем мне не удалось заметить какую-либо эмблему на них. Чтобы поддержать свою роль журналиста-недотепы
и хоть немного разговорить этих молчунов, я спросил у них про глухарей - имеются ли таковые вообще в ИХ лесах ? Шедший впереди молча
глянул через плечо и продолжил свой путь; замыкающий подал голос чуть позже: "Мы, мил человек, этим делом не занимаемся. Нам чужого не
надо". И я понял тут, что молчание все-таки замечательная вещь, хоть и трудно конвертируемая в другие валюты. Через какое-то время, когда я
уже ощутил себя висящим на плече одного незнакомца, мне показалось, что я вижу между деревьев свет.
05. Партизане - народ подозрительный.
11-29-1999
Мы вышли на поляну; горел веселый костер, и яркие отблески его играли на лицах сидящих рядом людей. Я насчитал еще четырех бородачей, отметив
также, что взоры их сразу остановились на мне. Главного среди них определить не удалось. Наконец, один из сидящих возле костра, подал
голос: "Здравствуйте, мы к Вам с приветом ! Вы рады ?" Тот незнакомец, что до этого шел впереди меня, ответил: "Я счастлив !" и без сил рухнул
в снег. Другой мой спутник почти бережно уронил меня, а сам прошел чуть дальше и протянул озябшие руки к огню. Я еще раз внимательно
посмотрел на того, кто спрашивал и наудачу определил в нем главного. Потому и спросил именно у него: "А почему у Вас никакой эмблемы на
шапке нет ?" Тот несколько смущенно поправил шапку и оглядел всех своих приятелей, словно ища у них поддержки. Потом остановился взглядом
на греющем руки и спросил у него, игнорируя мой вопрос: "А это что за спонсор пожаловал ?" На ругательное слово я решил не обижаться и
смолчал, также ожидая ответа. Замыкающий оторвался от костра и, посмотрев на меня мимолетно, ответил: "В яму попал, в пятьдесят вторую.
Думали, лось". "А на самом деле ?" - осведомился вожак, оценивая меня еще раз на предмет соответствия последним словам. "Оказалось, что не
лось". "А кто ?" - продолжал недоумевать главный. "Говорит, журналист", - недоверчиво пожал плечами тот.
06. Партизане - народ знакомый.
12-01-1999
Предводитель даже привстал: "А не на радио ли ты работаешь, добрый человек ?" Можно было попробовать соврать, но в таких случаях я всегда
говорю правду, так уж воспитан и бит за это бывал не раз. Решил схитрить и ответил сам вопросом: "А что за интерес такой ?" Главный
посмотрел исподлобья, по-моему, его вопрос мой смутил; он все же ответил: "Уважаем мы его шибко". Это было уже кое-что; из одного только этого я
мог легко заключить, что ничего особенного на мою долю не припасено, можно было практически не опасаться подвохов, а особенно за свою
жизнь. Пока я это проворачивал в голове и прикидывал на разные лады, вожак вспомнил, что ответа полноценного так и не дождался и потому
переспросил. "Нет," - ответил честно я, - "Работаю в одной газете, хотя Алау уважаю не меньше Вашего".
07. Партизане - народ уязвимый.
"Не может такого быть !" - вскипел внезапно главарь, - "Никто не любит радио Алау больше нашего." Я пожал плечами и промолчал, потому что не нашел сил, чтобы спорить. Тепло только-только начало завоевывать
мои окоченевшие конечности; разговор в подобных тонах прельщал меня мало. "Пойдем !" - главарь схватил за рукав и потащил за собой; было
жаль удаляться от весело потрескивающего костра. Сидевшие рядом проводили нас взглядами, и в глазах их я прочитал целую гамму чувств - от
интереса до равнодушия. Я поглядывал через плечо, чтобы не потерять из виду единственный ориентир в ночном лесу и потому смог прикинуть
расстояние. Мы прошли не больше сотни метров, и тут главарь остановил меня. Он указал мне куда-то вперед: "Смотри". После подобной гордой фразы
следует хотя бы мимолетно посмотреть на указанный объект, тем более, что мне совершенно некуда будет обратиться в этом лесу. Если я
вдруг не найду общий язык со своими новыми знакомыми... Прищурившись и привыкнув к темноте, я разглядел небольшую поляну, на которой росли
штук семь сосен. В том смысле "поляну" и в том смысле "росли", что теперь из них изготовили скульптуры в натуральную величину. Умелые и
терпеливые руки вырезали из вековых деревьев своих кумиров; я с молчаливым восхищением обошел всю поляну и подошел к каждому произведению
искусства. Тонкая и очень долгая работа; потом я спросил: "А где Бодров ?" Бородач ухмыльнулся: "Сгорел Бодров... сгорел на работе". И,
повернувшись, пошел прочь явно непобежденным. Я тоже поспешил покинуть "Аллею Алау", отметив напоследок неприметный пенек, скрывавший трагедию.
08. Партизане - народ культурный.
Я лишь на чуть-чуть отстал от своего провожатого; когда подходил к поляне, услышал громкое пение. Я ошибочно решил, что лесной народ устроил
попойку по поводу нахождения и освобождения меня. Лишь увидев своими глазами огромную тарелку, укрепленную высоко на сосне, догадался,
в чем дело. Слушая перемежающуюся помехами и потрескиваниями песню, я внимательно осмотрел не замеченную ранее конструкцию. Длинный
провод змеился и в итоге приводил взгляд к огромной и явно устаревшей рации. "С такой на спине особенно не походишь", - отметил я, вспомнив
свой удобный и компактный радиоприемник. Эта же штука была явно армейского происхождения. Оглядел молчаливо сидящий народ и остановился
взглядом на лице главаря. Оно выражало неподдельное блаженство и умиротворение; поэтому, когда песня закончилась и трансляцию прекратили,
я обратился к нему с закономерным вопросом, чтобы проверить свою догадку. Он охотно подтвердил, что данная песня была из его самых
любимых и даже без особых просьб рассказал о вахте дежурных по рации. Тот, кто попадал в эту смену, должен был внимательно караулить эфир радио
"Алау", и в нужный момент, когда звучит "недурственная песенка", он обязан выводить ее на громкоговоритель. Кстати, слово "недурственный"
местный люд заимствовал у DJ Алау, тем самым доказав, что учиться никогда и никому не поздно. Ведь есть, у кого !
09. Партизане - народ экономный.
"А что", - спросил я, - "Так бедно у Вас с музыкой - слушаете только избранное ? Отчего такая избирательность ?" Главный бородач хмуро ответил,
кивнув на рацию и скрючившегося рядом дежурного, который кивал головой, увенчанной наушниками: "Чертов аккумулятор. Была б моя воля -
разве б я выключал Алау ?" "И то верно", - подтвердил я в мыслях и спросил еще, раз уж разговор все равно сам собой перешел на бытовые
условия жизни в лесу: "А что, не хочется вернуться в город, в нормальные условия ?" Вождь лесного народа захохотал, на лицах остальных
я также разглядел неуверенные улыбки. "Здесь во сто крат лучше, чем в любом городе !" - непреклонным тоном заметил он, когда прекратил
смеяться. "Но у Вас же электричества не хватает, чтобы радио послушать вволю ?" - коварно спросил я. "Это верно", - подтвердил бородач,
- "Обидно бывает, когда на середине прерывается шоу. Но и в городе, как нам известно, не все благополучно со светом. А мы уж лучше лишний
раз лампочку не включим, а послушаем какой-нибудь хит". Он снова захохотал и продекламировал: "И под каждым ей кустом был готов и стол"...
Тут он сделал небольшую паузу и выразительно посмотрел на меня, ожидая продолжения. Но я был далек от подобного творчества, и потому он
закончил сам: "...Был готов и стол, и стул". "Не по мне это", - категорично подумалось мне, - "Бытовые условия в лесу совсем не на уровне".
10. Партизане - народ пунктуальный.
Через какое-то время главарь, посмотрев на часы, объявил время ужина. Дежурный по рации снова включил тарелку, чтобы все могли слышать ежевечернее шоу на волнах радио "Алау". Бородач пояснил мне, что от этих
позывных у его людей начинается выделение слюны. Условный рефлекс - шоу-вечер-ужин-еда. Почувствовав на себе магическое действие голосов
DJ, которые напомнили мне о пропадающем и проходящем мимо меня ужине, я с интересом вглядывался в суету возле костра. Там кто-то, очевидно,
еще один сегодняшний дежурный, наполнял чем-то котелки каждого подходящего человека. Я тоскливо подумал, что мне сегодня ничего не перепадет,
как вдруг с радостью заметил подходящего ко мне главаря с двумя котелками в руках. Само собой, что больше я обрадовался котелкам. Он
вручил мне ложку и несколько пряников, пояснив последнее: "С хлебом у нас тоже напряженка, так что, не обессудь". "Какой разговор !" - хотелось
сказать мне, но рот почему-то был уже занят, а горло могло издавать только сдавленное рычание. Только на втором десятке опрокинутых
внутрь себя ложек я смог немного замедлить темп и поинтересоваться, что я, собственно, ем. Бородач удивился: "А ты сам не видишь, что ли
?" Пришлось сказать почти наугад - китайская лапша ? "Она самая", - подтвердил главарь, - "Ешь, не стесняйся. У нас еще почти половина вагона осталась".
Доедал я уже медленно и обстоятельно, подмечая, как радуются мои новые знакомые, когда в эфире звучат известные имена и передаются приветы.
11. Партизане - народ приветливый.
Когда закончилась первая читка пейджера, и DJ поставили песню законному имениннику, главный бородач, как и все, одолевший свою порцию лапши в неравном бою, подозвал одного из людей. Он четко продиктовал последнему
какие-то указания и потребовал повторить все слово в слово. Мне ничего не было слышно да и почти не интересовало после сытного
ужина, а ломать голову желания не было. Поэтому я лениво наблюдал затем, как посыльный проверил фонарик, который достал из кармана, а потом
резво полез на ближайшую сосну. Сначала он пропал из вида, чуть позже я заметил подаваемые им сигналы. Отметив на всякий случай направление,
в котором он адресовал вспышки фонарика, я перебрался поближе к главному бородачу. "Приветы передаете ?" - спросил я. Тот кивнул
и, дождавшись, когда его человек спустится вниз, подозвал его к себе. "Я совсем запамятовал, что надо обходчику передать привет, а то может
обидеться". Посыльный кивнул в ответ: "Я передал ему, теперь не обидится". Когда главный отпустил своего человека, я поинтересовался у
него насчет личности обходчика. "Наш человек", - пояснил сыто вождь, - "У него телефон есть, он за нас приветы передает. И еще о поездах предупреждает, если что"...
12. Партизане - народ непростой.
12-07-1999
Окончив с трапезой и вечерним шоу, я снова подсел поближе к главному бородачу. Последний смотрел на яркое пламя костра сквозь прищуренные глаза; мысли его были где-то далеко. Чтобы вернуть человека в общество,
я спросил самое первое, что пришло на ум: "А как Вы собираетесь Новый год встречать ?" Медитация прервалась, человек вернулся на землю
и в строй и вместо ответа полез во внутренний карман. Оттуда он извлек потертую старую бумагу; она была сложена в несколько раз и в развернутом
виде приближалась по площади к неплохой скатерти. Края и сгибы огромного листа не скрывали его возраст. Я с интересом стал рассматривать
этот антиквариат: четыре огромные буквы венчали "портянку" и составляли слово "план". Далее следовал мелкий текст в большом количестве
и при тусклом и обманчивом освещении прочитать что-либо было затруднительно. Я бегло просмотрел какие-то схемы и диаграммы, но не
понял ничего, поэтому обратился за разъяснениями. "Что тут понимать ?" - изумился бородач, - "Новый век наступает - так ведь ?" "Так ведь", -
кивнул я послушно - отрицать очевидное бессмысленно. "А это наш план обороны. Он наступает - мы обороняемся". "Потому что - а ля гер ком а
ля гер", - радостно ввернул я, как мне показалось, к месту. "Это верно сказано, надо искать. Какой же праздник без женского пола ? Об этом
и о многом другом наш план", - добавил бородач и бережно упаковал лист в прежний компактный вариант.
13. Партизане - народ предусмотрительный.
Но тема на том не была закрыта. Вождь лесного народа убрал план обороны в какой-то недоступный карман и добавил: "А праздновать мы будем
тридцатого". "Стоп !" - удивился я, - "Почему тридцатого, а не как все ?" "Нет, ну Вы посмотрите на него !" - захохотал главарь, - "Ну какие
же тут в лесу условия ? Тридцать первого мы встретим как все, в городе и при нормальных бытовых условиях. Да и баньку принять не мешало
бы". Сказав это, он ожесточенно почесался. Но я не собирался прекращать расспросы, потому что не понял относительно тридцатого. "Чего
тут может быть неясного, тридцатого мы встретим Новый год в лесу. У нас здесь есть одна поляна, где время течет иначе - на день вперед.
Так что все будет по закону - раздача бесплатной квашеной капусты и игры на свежем воздухе. План уже составлен, как было упомянуто чуть
раньше". Я понял, что спрашивать что-либо еще было делом бесполезным; так и пришлось мне остаться один на один с возникшим противоречием. Я
не понял, какое утверждение соответствует действительности: не то в лесу действительно лучше, чем в городе, не то бородач приукрасил свою
жизнь. "Одной экзотикой сыт не будешь", - сделал вывод я, так и не сумев разобраться.
14. Партизане - народ хозяйственный.
"А что", - вдруг спросил главарь, - "А не посмотреть ли нам угодия, в том смысле - а не интересуется ли пан журналист нашим бытом и
времяпрепровождением ?" Пан журналист ответил горячо - интересуюсь очень и буду рад, если что. Бородач легко поднялся, отряхнул ватник и повел
меня за собой. Проходя мимо дежурного по рации, который, кстати, сменился вместе с DJ, я отметил, что он шевелит губами и подпевает. Никогда
не был силен в чтении по губам, но все же я попробовал вычислить песню. Когда у меня ничего путного не вышло, я решил, что песня
иностранная и знать мне ее совсем не обязательно. Между тем, мы в бодром темпе удалились от костра на достаточное расстояние - в том смысле, что
освещение стало недостаточным; идущий впереди главный боец невидимого фронта извлек из кармана фонарик. Когда он привел его в действие, я вслух восхитился
мощности осветительного прибора. "А то !" - подтвердил тот, - "Что не говори, а "X-Files" все одно не зря показывают". Я хотел было спросить про телевидение
в лесу, но вопрос как назло у меня вылетел из головы, когда я споткнулся и приложился лбом к шершавой и неласковой сосне. Резво поднялся на ноги и
сделал вид, что ничего не произошло - тем более, что никто не заметил моей оплошности и прозвучавшего укоризненно сухого звука столкновения. Решил
посмотреть, что уронило меня и в полутьме с изумлением разглядел ящик с надписью "U.S. Army". Да, так и есть - стандартный штамп армейского
образца со знакомым шрифтом; а размер... Размер не позволяет сделать однозначный вывод о содержимом. И тогда я напомнил себе о том, что лес
дикий и не обжитой, а звери здесь почти наверняка привыкли к самообслуживанию по части пропитания.
15. Партизане - народ изобретательный.
"Здесь у нас летом будет новая плантация", - показал руками провожатый. Одной рукой здесь нельзя было обойтись - плантация грозила стать
самой большой из виденных мною. "Здесь будет произрастать капуста, она самая. Царица полей !" - восхищенно добавил хозяин, на что я резонно
спросил: "А зачем Вам столько капусты ?" Бородач еще раз перемерил широкими шагами будущую капустную фазенду и после только ответил: "Квасить.
Квашеная капуста - самый ценный продукт, что придумал только человек". "Определенно", - подумалось мне, - "Этот человек мало в своей
жизни едал ананасов". "Только в квашеной капусте," - продолжалась лекция, - "Можно найти богатый минеральный комплекс и ценные микроэлементы,
способствующие долголетию организма. Как говорил классик: "Чтоб продлить земные дни, ты капусты наверни !"" Я перебил его и спросил,
чтобы поднять свой интеллектуальный порог, потому что явно не был знаком с подобным классиком. "Какой ? Да я же и сказал так. Отчего бы и
не процитировать себя - больше пока некому если. Это что ! У нас идут полусекретные разработки - полусекретные, потому что пока ничего не
получается. Так вот, у нас грандиозные планы насчет применения квашеной капусты". По поводу планов мне понравилось, и я попросил уточнить.
"Как известно, у квашеной капусты отрицательный заряд, т.е. большой избыток электролитов; мы планируем что-нибудь с этим сделать. Может
быть, нам удастся создать принципиально новый аккумулятор". И повел меня, изумленного, дальше.
16. Партизане - народ эрудированный.
Пока меня тащили в направлении следующего памятника культуры, я прикидывал кое-что в голове. Аккумулятор, как легко было вычислить, пригодится для возобновления полноценного вещания Алау. "А что, милейший",
- спросил я, - "Почему Вы всем отрядом выбрали именно Алау ?" Бородач остановился и отпустил мою руку; поднял лицо к небу, чтобы посмотреть
на возникающие по всей его поверхности звезды.
"Говорят мне частенько - бросай это дело,
Не пали свой костер понапрасну, впустую.
Я отвечу им просто: не все Вам известно,
Я живу по другим совершенно законам.
Не способна гагара летать перестать."
Услышав японское пятистишие, я
тут же прекратил свои глупые расспросы. По-моему, это самый простой способ выставить собеседника невежественным и необразованным. Бородач
посмотрел на меня и весело добавил: "Я думаю почему-то, что японский поэт посвятил свое творение пагубной привычке пить сакэ". После подобной
фразы я уже не мог держать зла на собеседника и позволил себе также процитировать несколько японских нескладушек. Наш нестройный смех
на два голоса без оркестра разносился далеко окрест и не давал спать лесному зверью.
17. Партизане - народ философский.
12-08-1999
"Броня крепка и танку наши емки !" - подвел итог бородач, вытирая слезы. "Смеяться хорошо, а дома лучше", - отстраненно подумал я. А потом понял, что здорово соскучился за знакомой обстановкой, за теплыми и не
новыми тапочками, за чашкой ароматного кофе и приятными голосами DJ, струящимися из радиоприемника. Замечательно, когда ничто не мешает
насладиться всем этим в полной мере. Попав под разрушающее действие ностальгии и поддавшись порыву, я спросил у главного партизана леса -
не скучает ли он по прежним временам и не становится ли ему грустно от того, что то время ушло безвозвратно. Переход был резким, ведь только
что мы оба закатывались смехом и вызывали осыпание снега с окружающих нас сосен. Удивительно, что не пришлось даже пояснять свой вопрос -
какое время я имел в виду. Каждому, должно быть, есть, что вспомнить в прошлом и есть, о чем искренне пожалеть. "Каким я был - я никогда не
буду, каким стану, никогда не вообразить", - глубокомысленно ответил мне бородач и снова вернул на лицо улыбку, - "Но это все, впрочем,
пустое. Надо отвести тебя на железную дорогу; только там веришь в будущее и прогресс человечества".
18. Партизане - народ мистический.
"А что Вы говорили о какой-то загадочной поляне ?" - вдруг вспомнил я недавний разговор о встрече Нового года. "Есть одна такая", - подтвердил бородач. "Интересно было бы попасть туда и все посмотреть своими
собственными глазами", - подумал я, вспомнив профессиональное любопытство, и озвучил свое пожелание в несколько иносказательной форме.
"Отчего же, можно устроить", - и наш курс сместился на несколько градусов левее, - "Тем более, что это, во-первых, почти по пути, а
во-вторых, надобно узнать прогноз погоды на завтра, чтобы понапрасну не гонять человека". Я догадался - это была очередная партизанская
обязанность, выполняемая всеми посменно. Итого я уже насчитал несколько основных занятий, заполняющих обычные дни отряда - прослушивание
радио, включающее в себя активное участие в некоторых викторинах, также добыча провианта, состоящая из охоты на подножных зверей, собирания
грибов, ягод. Хотя на деле самым результативным в списке, по-видимому, оказывается охота на проходящие эшелоны. Теперь добавляются
сезонные селекционные изыскания на капустной плантации и посещения загадочной поляны. Я смотрел одним глазом себе под ноги, а другим следил
за мечущимся пятном-зайчиком от фонаря провожатого. Хотелось вспомнить знаменитый сериал от Криса Картера, но не получалось как-нибудь
без конфликта ассоциировать себя с известной парочкой агентов ФБР. Все время выходило, что я обижаю либо себя, либо моего нового
знакомого. "Не все то X-Files, что с фонариком и мистика", - сделал вывод я.
19. Партизане - народ серьезный.
Наш путь кончился на поляне, которая ничем не отличалась по виду от любой другой. Мне даже не позволили ступить на нетронутый снег; мы остались стоять среди окружающих поляну деревьев. Наши свежие следы были
единственными в округе. "Здесь никто никогда не живет", - пояснил шепотом провожатый, - "Мы проверяли неоднократно. Лето ли, зима - ни
один зверь, ни одна даже самая захудалая живность не нахОдится тут больше пяти минут". Я смотрел на поляну и никак не мог поверить в ее
уникальность. Меня дурачат - решил я, как и подсказывал мне богатый опыт; всякий раз, когда я чего-то не понимаю, этим пользуется кто-то
другой. "Может, мы заблудились немного и ошиблись поляной ?" - спросил я вполголоса. В ответ мне посоветовали снять перчатку и протянуть руку.
Я так и сделал, не находя пока в шутке ничего забавного; мороз уже был нешуточный, потому, по правде сказать, мои перчатки не особенно
помогали в борьбе с ним. Однако сильного мороза я не почуствовал, хотя заметно было движение воздуха - несильное, но уверенное - в сторону
от поляны. "Чувствуешь ?" - спросил бородач и сам ответил, - "Завтра будет потепление. Ветра не будет". Я незаметно от вождя лесного
народа снял с левой руки часы и украдкой сунул в снег, на самом краю поляны. Мы постояли еще несколько минут; рука моя снова облачилась в
перчатку. Потом последовал молчаливый кивок головы в сторону. Я едва успел тайком достать свои часы.
20. Партизане - народ толковый.
Отряхнув замерзшие часы, я внимательно осмотрел их и не нашел ничего подозрительного. Стрелки все также весело бежали вперед, разменивая
вечность на мгновения; календарь показывал сегодняшнюю дату. Я рассказал о своем эксперименте бородачу и спросил недоуменно, в чем здесь
дело. "А ты логически подумай - что произошло с часами, когда ты положил их в снег на поляне ?" - спросил весело он, явно забавляясь моим
неудачным экспериментом, - "Если бы так было, как хотелось тебе... Капуста у нас квасилась бы на день вперед, к примеру. Много, чего можно
было бы провернуть". "А что произошло ?" - спросил я больше сам у себя, - "Из нашего СЕГОДНЯ они попали в ЗАВТРА. Почему перемена никак не
отразилась, на часах должно же быть завтрашнее время ?" Мой оппонент даже остановился, чтобы снова раскатисто захохотать. Просмеявшись, он
спросил меня: "А приехав в Китай туристом, ты становишься китайцем ?" Я признал свое поражение и в смятении пробормотал: "Неужели эту поляну
никак нельзя использовать ?" Бородач продолжил движение и парировал: "Отчего же. А если предсказать погоду на завтра - чем не применение ?
А то существует уже устойчивое выражение среди моих бойцов - "брешет, как Internet". И потом, есть еще некоторые аспекты. К примеру,
цветы, что сорваны с этой поляны, так они на день дольше остаются свежими".
21. Партизане - народ тактичный.
Через несколько минут молчаливой ходьбы он снова остановился и смущенно обратился ко мне: "Кстати будет сказано о времени. Сегодня ночью у
нашего отряда запланировано одно немаловажное дельце". "Так", - подумал я и не перебил. "Понадобятся все бойцы и некого будет оставить в
лагере. Словом..." Тут он замялся и сделал паузу. Как человек тактичный и догадливый, я подхватил: "Мое присутствие осложнит ситуацию".
Бородач явно обрадовался поддержке и продолжил нелегкую для него тему: "Не то, чтобы осложнит, но мне не хотелось бы вносить какие-нибудь
изменения". Я снова пришел на помощь: "Сам не люблю мешать и быть кому-то обузой. У Вас уже есть какое-то решение ?" Преодолев неприятный
и тяжелый момент разговора, он ответил с легкой душой: "Все просто. Мы идем и смотрим сейчас железную дорогу. Поезд до родного всем нам города
идет в ближайшие полчаса". "А проблем никаких не может быть ?" - задал вопрос я, не зная всей полноты власти отряда. "У кого проблемы -
у них ?" - снова мои слова вызвали смех; хуже, что цель у них в последнее время иная, и смех служит не наградой, а оценкой. Оценка эта
все меньше мне нравится. "Не переживай, обещаю, что сегодняшнюю ночь уже проведешь у себя дома". "Вопрос спорный, а утверждение излишне
категоричное", - добавил я к этому мысленно, - "Мало ли куда занесут меня ноги и недобрые мысли"...
22. Партизане - народ эстетичный.
Незаметно лес поредел, отступил и открыл перед нами высокую насыпь железной дороги. Неожиданно слева выросла тень и молчаливо застыла в
отдалении; кажется, наше прибытие не прошло незамеченным для этого дежурного. Оставив командира наедине с бойцом, я с трудом одолел насыпь
и поднялся на самый верх. Зрелище, что мне открылось, было волнующим и несомненно красивым: две идеальные параллельные прямые уходили вдаль,
дальше, чем мог разглядеть глаз. Отраженный свет луны, возвращаемый отполированными рельсами, придавал немного нереальности картине. Это
было торжественно и наполняло каким-то новым настроением; рядом, пыхтя, возник партизанский командир. Он ничего не сказал, тоже вглядываясь
куда-то вдаль. "Скоро ?" - спросил я через какой-то отрезок времени. Бородач сверился с наручными часами и ответил коротко: "Минут
пять еще есть". Мне стало ясно, что ему не доставляет большой радостирасставаться со мной - разговор получился коротким, а знакомство чересчур
скоротечным. "Мы встретимся еще когда-нибудь ?" - подкинул соломинку я. "Конечно. Можешь приехать, когда пожелаешь. Только лучше
сначала известить через радио - мало ли что". Я только кивнул и посмотрел вдаль, где появился едва заметный огонек. "Мы еще не провели
поединок по японской лирике", - добавил он, улыбнувшись. Я не остался в долгу: "А у меня пока еще нет партизанского удостоверения". Точка на
горизонте росла и приближалась; добавился и посторонний звук, нарастающий и неотвратимый. Последнее, что я заметил, когда дожидался ответа
на свою дерзкую реплику, было двусмысленное пожатие плеч. Но больше всего мне понравилось, что когда я спросил себя, каким мне запомнился
сегодняшний день, в памяти не возникло ничего холодного и отрицательного. Улыбаясь воспоминаниям и мыслям, про себя поблагодарил шофера
и редактора. Уж не знаю, как принято здесь, но перед тем, как погрузиться в вагон, я через плечо бросил монетку.
| Наверх |